Иловайск: Остаться в живых

Больше недели вся страна следила за судьбой военных, вокруг которых замкнули кольцо вражеские силы под Иловайском — маленьким городком в 60 км от Донецка. Сослуживцы бойцов, их близкие и просто разгневанные граждане выходили на пикеты под администрацией президента и Минобороны. В ответ высокие чины сотрясали воздух заявлениями — бойцов и общественность уверяли в том, что командование делает все возможное для освобождения. Затем мы узнали, что в котле началась настоящая бойня — колонны выходивших оттуда войск встречали массированный огонь артиллерии противника…

«Репортер» поговорил с теми, кто за время проведения АТО оказывался в окружении. Вопреки всему, эти ребята сумели вернуться на мирную территорию живыми

Батя: Расскажу все, пусть чиновники себя идиотами чувствуют, а не мы.

— Ну что тут рассказывать? Как я шел туда патриотом, а вернулся домой идиотом? – говорит нам Петр Тимошенко.

Когда в Донбассе начались боевые действия, его призвали в армию. И 10 марта из белоцерковских бойцов сформировали 2-й батальон 72-й бригады, а конкретно Бате досталась должность пулеметчика ПКМ в 1-м отделении 1-го взвода 6-й роты. После 10-дневной подготовки батальон перебросили в Житомир, затем — в Мариуполь, и в июне поступила команда о передислокации в Луганскую область.

— Вас методично расстреливали, а приказа все не было?

— Если бы был приказ, наш батальон за неделю максимум взял бы и Изварино, и Краснодон — у нас было все: вооружение, силы, настрой. А мы стояли. И каждый день видели, как из Изварино на Краснодон по дороге идут фуры, техника! команда была одна: «Наблюдайте».

— Как из окружения забирали раненых?

— Лежали они у нас. Никто не ехал, не было вертолетчиков.

После месяца без приказа и помощи командование на себя взял комбат 2-го батальона Михаил Драпатый.

— Сначала он сказал: все, пацаны, выбрасываем все из машин, личные вещи, будем жечь машины.

— Чтоб врагу не достались?

— Да. Нашу технику в большинстве уничтожили, но не всю. А разбомбили все наши склады боеприпасов — и техника осталась бесполезной. Рядом собрались первый, второй батальон, остатки третьего… Последние решили идти, сдаваться. Они сожгли свою технику и пошли в Россию. А наш комбат глянул на это, потом говорит: не, ребят, не будем сжигать, оружие в руки — и погнали. И мы под этот шумок, когда враг ждал, что мы все сдадимся, проскочили большую часть территории, а потом, когда сепары пришли в себя, уже были обстрелы, но мы пошли на прорыв. И вышли. Он спас сотни наших душ, технику, это все его заслуги.

Вернувшись домой, Петр обнял жену Лену, сыновей — 16-летнего Владика, 8-летнего Захарчика и 4-летнюю дочурку Киру. И… уволился, воспользовавшись именно той причиной, что у него трое детей.

Иван: телеоператор, прорвавшийся из Иловайска

— Нам рассказали, что воюют тут и «Градами», и минометами, и «Смерчами». Поэтому мы спали так, чтобы быстро можно было спрыгнуть в ремонтную яму и там переночевать. В туалет сходить — еще то приключение. Он был на улице, и пока добежишь туда и назад, молишься всем богам, которых только знаешь.

— Какая там царила атмосфера?

— Вот лежат, например, бойцы на полу. От снаряда всех швырнуло, а кто-то так бодренько: ну, ниче себе, сила, да? И все: ага! Как будто нет никакого страха. А комбат, один из замов Семенченко, что вместо него командовал батальоном в Иловайске, вообще ходил спокойный-спокойный, будто эта ситуация происходила не здесь и сейчас и не с нами. Чаек себе заварит, сигарету возьмет и сидит, курит да попивает, и ни один мускул на лице не дрогнет.

— Как вы общались с местными жителями там, открыли ли для себя что-то новое?

— Местные — от детей до стариков — прятались с нами же в подвалах школы. Они очень, очень хотят мира. Наши бойцы помогали им с продуктами, с водой, лекарствами, и врач Аня (анестезиолог, о котором я говорил) всем помогала. Но военные забрали у них мобильные телефоны ради своей же безопасности. Как-то, когда военные вышли, мы спросили у них, как им живется с нашими военными, а один ответил: «Эти хлопцы нам помогают, успокаивают, они классные. Но ведь еще приедут украинские каратели». Мы спросили: «Какие каратели?» — «Нам передавали, что придут каратели и будут всех резать», — ответил он. Вот как их понять?

— Что сейчас вы чувствуете?

— А вот сейчас я вернулся домой и такое впечатление, будто этот кошмар происходил не со мной.

Доброволец Сергей: С одной стороны нас били дээнэровцы, с другой — чеченцы, с третьей — россияне.

35-летний Сергей Цуркан из Черкасс решил записаться в добровольцы и увидел объявление о приеме в милицейский батальон. А 29 августа оказался среди тех, кто выходил из иловайского пекла в составе раненых, которых обстреливали, несмотря на договоренности о «зеленом коридоре». Сегодня он находится в госпитале Днепропетровска и согласился дополнить картину тех событий.

— Нам поставили задачу держать фронт, и мы пять дней его держали. К нам посылали людей на переговоры, чтобы мы сдали оружие и вышли, потому что враг не мог с нами справиться. Мы отказались от этого, и для нас были сделаны какие-то гуманитарные коридоры, чтобы нас вывели. Когда мы выходили 29 августа, наше руководство договаривались как-то с русским руководством, не с дэ-энэровцами, об этом коридоре. Поэтому нас не расстреляли всех прямо в городе.

— Сколько сослуживцев выходило вместе с вами?

— Я не могу этого сказать, потому что путаницы было много. Счет шел на сотни. Пробивались порциями, и кто дошел, кто нет…

— Где конкретно вы находились в Иловайске и в каких условиях?

— В депо. На вооружении у нас были автоматы, пистолеты, подствольники под автомат, «Мухи», гранаты. То есть против «Градов», «Смерчей», танков, пулеметов, которые были на вооружении у врага, мы, конечно, были бессильны. И по утрам, часов с четырех, начинали нас обстреливать — «Градами» клали так, что вместо крыши в здании над нами скоро сияло небо.

— Как вы думаете, почему вам так долго не посылали подкрепление?

— Этого я не знаю. Но когда я увидел, какая огромная колонна из наших бойцов выходила из этого окружения, был шокирован. Из города мы выехали практически все.