Грузины, конечно, это хорошо. Но евреи-патриоты - намного лучше
Геннадий Корбан, находящийся под домашним арестом, рассказывает о его причинах и той роли, которую сыграли в его деле два миллиардера — Игорь Коломойский и Петр Порошенко. По материалам НВ.
— Ваш бывший коллега по ОГА Святослав Олейник перед вашим арестом уехал из страны. А вы почему остались? Наверняка же ходили слухи о вашем возможном задержании.
— Слухи ходили, но я не думал, что это будет происходить в подобных кощунственных формах. Я ведь не скрывался от следствия, зачем было устраивать это шоу с перекрытием квартала, 500 человек, военная техника, пулеметы?
— Но конфликт между вами и властью был.
— Я не понимаю, для чего это нужно было делать в форме похищения. Как я потом узнал, они также ворвались к моим родителям, переворачивали весь дом без присутствия адвоката.
— Следствие называет это задержанием.
— Для того чтобы провести задержание, согласно 208-й статье, они должны были мне предъявить подозрение, акт о задержании. Есть же процедура, описанная в законе. Я не уклонялся от следственных действий, не оказывал сопротивления.
— Замгенпрокурора Давид Сакварелидзе заявил по поводу вашего ареста, что политики в этом деле нет. Имея в виду вас и вашу команду, он сказал: "Они похищали, запугивали людей, чтобы назначать своих. Создавали какие‑то организованные преступные группировки. Так что никакой политической подоплеки тут нет". Это говорит человек власти. Но и более лояльные к вам политологи и бизнесмены считают, что вы всю жизнь были рейдером № 1 и занимались бандитизмом. Отсюда вопрос: вы считаете, что вам нечего предъявить следствию? Или обвинение просто неудачные пункты сейчас выбрало?
— Грузины, конечно, это хорошо. Но евреи-патриоты — намного лучше. Поэтому об оценках Сакварелидзе отвечу просто: если он считает себя ответственным чиновником или политиком, ему лучше поинтересоваться, какие к нему есть вопросы на родине.
Кстати, ваш вопрос напомнил мне одну интересную деталь из личного общения с этим политиком. Когда он был у нас в гостях вместе с другими грузинскими коллегами, то забыл закрыть счет за отель, в котором проживал, и за ресторан, в котором столовался. Прямо как в одном старом популярном еврейском анекдоте.
— Одно из выдвинутых вам обвинений касается выборов в Днепропетровске. Что там произошло?
— Действительно, я с (внефракционным днепропетровским) народным депутатом Андреем Денисенко накануне задержания прибыл в городскую избирательную комиссию, потому что представители (кандидата от Оппозиционного блока Александра) Вилкула завели туда титушек, и милиция зафиксировала этот факт. Я зашел в помещение, где заседала комиссия, и мы вели 5-часовую политическую дискуссию о пересчете голосов.
Напротив меня стояли народные депутаты от БПП Курячий и Нестеренко. Нестеренко — это бывший заместитель Вилкула. И в какой‑то момент он просто произнес в мой адрес оскорбительные слова относительно пятой графы, то есть национальности. Я без слов взял какой‑то кодекс, лежащий на столе, и запустил в него. Все.
Это административное нарушение? Ок. Они меня обвиняют во вмешательстве в избирательный процесс. Но я избирательному процессу помогал, мы договорились и отправили подсчеты на уточнение, как и следует по закону.
— Задержание — удар лично по вам или по партии?
— Это удар и по мне, и по партии. Мы создали партию для того, чтобы для начала принять участие в местных выборах. Ни для кого не секрет, что этим процессом руководил лично я, являлся мотором этого процесса, основным инициатором. Cегодня есть результаты голосования — мы зашли по всей стране равномерно: 18 облсоветов, 150 городов, более 260 районов. Мы взяли по стране суммарно 7,3–7,5 % голосов.
— А почему Коломойский публично за вас не заступился?
— Как он должен был это сделать?
— Сказать, мол, "это несправедливость, это Антимайдан”.
— Он для себя определился, что в конфликте он — бизнесмен. Я не считаю, что нуждаюсь в том, чтобы за меня публично в политическом процессе заступались бизнесмены. Я не просил никого об этом и не хотел бы, чтобы он публично это делал. Он, конечно, может выразить какую‑то свою позицию или отношение, это его дело.
— Но ведь вы не последний человек в его команде.
— Я самостоятельный человек. Мы работали в одной команде в администрации. Коломойский мне не платит зарплату и никогда не платил. У нас, конечно, были какие‑то совместные проекты, он пользовался какими‑то моими услугами — так же, как в свое время и Ахметов, и Виктор Пинчук, и Новинский. Я не принадлежу Коломойскому. У меня с ним дружеские, может, очень теплые отношения. Он переживает за меня. Но это не значит, что он должен бить себя в грудь и кричать: "Освободите Корбана!" И я не хотел бы, чтобы он это делал, по другой причине: если Коломойский начнет публично чего‑то требовать по мне, то в этом случае власть может с него тоже что‑то потребовать.
— Вы много лет являетесь частью группы Приват и близким другом Коломойского. Вас не смущают принципы и методы, которые использует группа для достижения своих корпоративных целей? Например, использовать вооруженных людей прямо в центре столицы для захвата здания госкомпании "Укрнафта"? Или не платить налоги государству?
— Во-первых, я никогда не был частью группы Приват. И вы об этом уже спрашивали. Что касается методов, которые использовала группа в достижении своих целей, скажу: Приват, в отличие от многих других финансово-промышленных групп, использовал конкурентные преимущества — профессиональных юристов, финансистов и системных менеджеров. И никогда не использовал админресурс.
Что касается "Укрнафты". Для того чтобы "Укрнафта" физически имела возможность заплатить дивиденды государству (которому принадлежит 50%+1 акция компании), так же, как и частным акционерам, необходимо, чтобы госкомпания "Нафтогаз Украины" хотя бы на 10% рассчиталась за газ. Который на безоплатной основе отнимался у компании — как всеми предыдущими, так и действующими политиками.
— У вас личный конфликт с Порошенко?
— Если вы заметили, то с моей стороны в адрес президента никогда не было хамской риторики. Я нигде не оскорбил его. Не называл его дурными словами, мог проводить какие‑то сравнения, давать корректные характеристики, но это мое право. Может, существует неадекватное восприятие меня со стороны Администрации президента или его окружения, которое его накачивает. Я же считаю, что это просто неадекватная реакция.
— Она чем‑то спровоцирована?
— Наверное, личной неприязнью. Массой историй, носителем которых я являюсь. Истории, связанные с выборами в парламент осенью прошлого года. Например, нынешний народный депутат фракции БПП Артур Герасимов продавал округа регионалам. Даже есть цена — $1,5 млн. Он продавал округа в Донецкой и Луганской областях сепаратистам. В частности, есть такой мэр Курахово Сергей Сажко — это человек, который водружал флаги ДНР — он сегодня сидит в Верховной раде (депутатом от Оппозиционного блока). Есть множество историй, связанных также с войной, скажем, с Иловайском.
— А что именно?
— По Иловайску был допущен ряд ошибок, и я знаю инициаторов, не хочу сейчас их называть. Они самого высокого ранга. Я знаю, как происходило детально обсуждение Иловайской операции, кто отдавал какие приказы.
— Это Генштаб или выше?
— Это все те, кто принимает конечное решение в нашей стране.
— У вас есть папка с компроматом?
— Я живой носитель и свидетель самых курьезных историй.
— Есть ли у вас истории, связанные с коррупцией во власти?
— Конечно. Я пока помолчу, подожду. Они понимают, что в моем лице таится для них опасность, и это их больше всего раздражает.
— А о ком вы уже можете не молчать?
— Народный депутат Игорь Кононенко (замглавы фракции БПП, близкий соратник Порошенко) возглавляет коррупцию в стране. Я знаю точно, что есть много фактов, связанных с ним. Речь о компаниях Центрэнерго, Одесский припортовый завод, Укртранснафта, госбанках Ощадбанк и Укрэксимбанк, а также Нацкомиссии по регулированию в сфере энергетики и коммунальных услуг. Еще — Олег Свинарчук-Гладковский (многолетний бизнес-партнер Порошенко, сейчас — первый заместитель секретаря Совбеза).
— А вы в связи со своим арестом не просили помощи у Дмитрия Яроша?
— А зачем? Я избрал свой политический путь, и любое силовое действие скомпрометирует наше движение. Любые поджоги шин, еще что‑то. Мы отказались от насильственного пути.
— Стране, по мнению многих экспертов, нужна деолигархизация. Кого бы вы посадили из этих людей?
— Я понимаю провокационность вашего вопроса. Могу сказать, что эти люди достаточно договороспособные. Я думаю, что до этого не дошло бы. Поверьте, я бы нашел нужные слова, аргументы, легальные пути, чтобы они добровольно поделились своим имуществом.