Прямая речь Корбана в суде
В ночь на 6 ноября 2015 года, в ходе, казалось бы, бесконечного заседания, которое, наверняка, если не войдёт в историю, то надолго осядет в памяти всех патриотов, держащих тогда кулаки за своего лидера, Геннадий Корбан обратился с речью к судье Ларисе Цокол. Речь была яркой и, в своём роде, знаковой. Может быть, именно по этому судье, в ходе неоднократных попыток, так и не удалось прервать лидера «УКРОПа» – её просто останавливали присутствующие в зале неравнодушные люди. Многие СМИ моментально разобрали выступление на цитаты. «Днепропетровская Панорама» публикует эту речь целиком и без купюр.
«Ваша честь, благодарю Вас за терпение и за профессиональное ведение процесса! Хочу рассказать вам несколько интересных историй, если вы не против. Уверен, Вам тоже будет интересно, почему все это происходит.
До 2014 года я был бизнесменом. Достаточно известным, с достаточно неоднозначной репутацией. Я занимался слияниями и поглощениями. Об этом много писали в прессе.
В 2014 году, когда произошел Майдан в Киеве, мы тоже его поддержали. Тогда страна начала разваливаться на части. Тогда Игорь Валериевич Коломойский позвонил Турчинову, который исполнял обязанности Президента, и сказал: «Мы готовы взять на себя ответственность и удержать Восток Украины от катастрофы, которая надвигается со стороны Российской Федерации». Когда Коломойского назначили губернатором, мы взяли на себя ответственность также за Запорожскую область, в которой не было руководителя больше года. А чуть позже по протекции Игоря Коломойского назначили губернатором Одесской области Игоря Палицу.
Более того, мы не только сами взяли на себя такую ответственность, но и предложили другим богатым людям, которые есть в нашей стране (Ахметову, Ярославскому, Новинскому, Пинчуку), тоже взять на себя ответственность за области юго-востока. В частности, это касалось Донецкой, Луганской и Харьковской областей. Но они побоялись. Я понимаю, что в Киеве было немного не до этого, поскольку в столице еще тлел Майдан, и люди не совсем понимали: что происходит на юго-востоке Украины.
4 марта нас назначили, мы вошли в администрацию. Ключи от ОГА нам передали местные активисты, которые охраняли здание, пока там царило безвластие. Уже 10 марта в Украину поехал поток российских «туристов» – пропагандистов «русской весны». Активно хлынул он в Донецкую, Луганскую, Харьковскую, Одесскую, Днепропетровскую и Запорожскую области. И тогда мы впервые оказались в ситуации, когда у нас не было милиции, потому что их коллеги (кивает на прокуроров) одели «колорадские ленточки». И не выходили на защиту администрации и других административных зданий. Прокуратуры практически не было. Армия тоже отсутствовала. В тот момент мы смогли мобилизовать охранные структуры, активистов, которые вышли и фактически предотвратили падение юго-востока.
Я говорю это не для того, чтобы перед Вами похвастаться или получить какую-то благодарность. Мы это делали не из-за признательности. Просто Родина не продается.
В марте в Днепропетровске было три или четыре штурма. Возглавлял их народный депутат Украины Олег Царев, если помните такого. В результате мы купили им всем билеты в Российскую Федерацию, посадили на поезд и таким образом сохранили юго-восток страны.
Это же было сделано в Одессе и Запорожье. Но не было сделано в Луганске и Донецке.
После того, как в Луганске и Донецке начался массовый захват административных зданий, мы поняли, что до границы Днепропетровской области всего 100 с лишним километров. На Донбассе начали захватывать оружейные склады, вооружаться, у боевиков уже было стрелковое оружие. Они подошли вплотную к границе Днепропетровщины – со стороны востока, к границе Одесской области – со стороны Приднестровья, а у нас не было ничего.
И вот тогда в действительности впервые в Украине мы сформировали первые батальоны добровольцев. Я лично звонил министру МВД Арсену Авакову и он дал разрешение на батальон, который назывался «Днепр-1». Таких батальонов мы сформировали много. Они все – в системе МВД, и это не частная армия, как об этом рассказывают.
Такие же батальоны территориальной обороны мы сформировали под систему Вооруженных сил Украины. Но у добровольцев не было одежды, обуви, бронежилетов. Хотя их тогда вообще в стране не было. Это сейчас мы видим хорошо обмундированных ребят, а тогда... У военных на складах были каски 43-го года! Они больше походили на кастрюльки. И тогда при содействии нашей администрации мы собрали волонтеров и создали «Фонд обороны Украины» – частный, а не государственный, и никакие бабушки туда не платили никаких денег, поскольку у нас даже не было трехзначного номера (для этого нужно было специальное постановление Кабинета министров).
В Фонд Коломойский влил своих средств где-то до миллиарда гривен. Я – порядка 200 миллионов гривен личных средств. Я небедный человек, я занимался бизнесом. И за эти деньги мы покупали каски, бронежилеты, обувь, форма. Стартовало производство сухпайков для солдат. За средства Фонда приобретался всевозможный транспорт. К нам за помощью обратилось руководство Южного командования, сказав, что у них «нет ни аккумуляторов, ни колес, ни шин». К нам в аэропорт перебазировали авиаполк, а керосина не было. Самолеты не летали. И тогда Игорь Коломойский за свои деньги заправил и самолеты, и танки. И никто до сих пор не выставил никому счет.
В апреле практически Донбасс уже загорелся: шли бои, он был оккупирован и тогда через Министерство обороны мы смогли официально получить наряды на оружие для солдат, для тех батальонов, которые мы сформировали. Это было стрелковое оружие и гранатометы. Тем не менее, уже тогда мы понимали, что батальоны «Донбасс», «Луганск» «Шахтерск» и другие, были прикомандированы к Днепропетровскому УВД и формировались у нас за счет вот таких фондов. А дальше мы их направляли по месту дислокации уже обмундированных. И вот тогда они вышли на границы Днепропетровской области. «Донбасс» ввязался в первый бой. Искра, Карловка – это были неудачные бои, батальон потерял людей. Мы понимали, что если мы не окажем сопротивления, то упадет город.
Я хочу, чтобы Вы понимали, что такое Днепропетровская область. Донбасс – это всего лишь уголь и металлургические мощности. Да, уголь – это важно для страны, но Днепропетровский регион – это марганцевые и железные руды, это «Южмаш» и т.д. То есть если бы область упала, то сегодня мы бы с Вами все, в том числе и эти прокуроры (смотрит на них в упор), жили сегодня в другой стране – в ДРУГОЙ! Которая была бы поделена по Днепру. Не было бы сегодня в Украине ни Днепропетровской, ни Херсонской, ни Николаевской, ни Одесской, ни Запорожской областей. Мы замкнули их и провели операцию «Плоскогубцы».
Когда мы обратились к Турчинову, который тогда исполнял обязанности Президента, он сказал: «Ну, если вы что-то можете – делайте». И тогда мы провели полицейскую операцию – в ней погибли 2 или 3 человека, а не тысячи! Мы освободили Красноармейск, Димитров, Доброполье, Александровку, Великоновоселковский район, освободили Мариуполь совместно с батальоном «Азов». Вот тогда в Мариуполе погибли 2 или 3 человека, семьям который Игорь Коломойский купил квартиры сразу же.
В мае мы фактически без потерь взяли часть Донецкой области, включая Мариуполь, и выстроили оборонительные сооружения совместно с Южным командованием. Эти сооружения заняли армейские подразделения и подразделения территориальной обороны, сформированные в Днепропетровской области.
Это история, Ваша честь, которую нельзя забыть, так как она пропущена через себя. Я говорю это Вам, поскольку здесь много людей, многие прошли разные стадии этой истории. Я ее прошел – от начала и до конца. Во всяком случае до того конца, пока мы были в администрации, и пока я не оказался здесь.
Тогда, в мае, Петр Алексеевич Порошенко баллотировался в Президенты. Я как сейчас помню: он набрал меня по телефону и сказал: «Геннадий, вы – герой». Я ответил: «Спасибо». Мы все верили, что если мы выберем в один тур Президента, то весь этот кошмар закончится, и он уладит ситуацию в Донбассе, потому что Крым к тому моменту был потерян. Петр Порошенко приехал в Днепропетровск во время предвыборного тура. Мы встретились – я и Игорь Коломойский. Он приехал познакомиться, проконсультироваться. Потому что он был не в себе, если честно. Мы ему тогда сказали: «Петр Алексеевич, нужно аккуратно, потому что можно положить много людей, и кто-то должен будет смотреть в глаза их матерям, женам, детям. Мы предупредили его: «Если вы начнете полномасштабную операцию, то погибнут тысячи людей, поскольку не закрыта граница с востока и оттуда зайдет симметричная сила – ровно столько, сколько мы заведем танков на Донбасс. Поэтому действовать нужно спокойно». Он послушал и сделал свои выводы.
После этого было много церемоний и балы, но тем не менее, война разгоралась все больше и больше. И тогда было принято решение начать полномасштабную военную операцию. Господин Гелетей был назначен министром обороны, который уверенно пошел водружать флаги над городами Донбасса. В этот момент у той армии, которой командовал Гелетей, ничего не было: ни связи, ни касок, ни бронежилетов, ни формы нормальной, ребята были обуты в кроссовки, словно чернопиджачники. Если кто знает – это те, кто шли во Второй Мировой войне первыми в бой против фашистов. Поэтому они приезжали в Днепропетровскую ОГА и просили помощи. У меня в приемной стояла очередь из военных, в том числе из военных прокуроров. У них не было транспорта, бензина, тепловизоров, а мы уже научились тогда снабжать фронт всем необходимым. Заметьте, в это время мы руководили несколькими областями и поддерживали там нормальную жизнь, медицину, социальную сферу, образование и т.д. И патриотизм! Во всех этих областях реяли украинские флаги. А в русскоязычном Днепропетровске вообще была волна: люди вывесили флаги на балконах. То же самое наблюдалось в Одессе, Запорожье и т.д.
Война развивалась, в конце мая в плен под Луганском попала Надежда Савченко. Как раз это был момент президентских выборов. Скажу честно: я периодически вел переговоры с такими террористами, как Безлер, Захарченко, «Ташкент», по обмену пленными. Помогало нам в этом СБУ. Я связался с Безлером. Он сказал: «Не вопрос, можем поменять». Коломойский звонил Наливайченко, я ездил, ну, в общем, мы почти договорились обменять Надежду Савченко на какую-то Наталью Иванову. Петр Алексеевич только стал Президентом страны и не совсем еще понимал, как это все происходит. По делу Савченко все было договорено. И в какой-то момент нам сказали: «Нет, надо получить добро Президента». Я тогда взял за руку сестру Надежды Савченко – Веру – и повел в Администрацию Президента. Можете спросить – она подтвердит. Президент ее не принял, но принял Борис Ложкин. Я рассказал, по какой процедуре мы совершаем обмен. Они выслушали, согласились, но, оказалось, есть нюансы. В результате этот обмен не состоялся. Потому что Порошенко не дал добро. И тогда я сказал: «Уважаемый Борис Евгеньевич Ложкин, Вам придется менять эту женщину через все международные организации, какие только есть в мире. Если вы не согласитесь, это будет огромная жертва: Савченко передадут в Россию и сделают из этого большую проблему. Но меня не услышали. Впервые. Ну, бывает. А дальше….. (смотрит на адвоката Богдана). Нет, нельзя рассказывать? (улыбается).
Потом у меня были личные беседы с Президентом Порошенко. Он со мной советовался. То, что мы прошли три-четыре месяца назад, он только познавал, поэтому в какой-то момент, Ваша честь, наши взгляды на жизнь разошлись. И в марте 2015-го года мы ушли в отставку из Днепропетровской обладминистрации. Тогда меня пригласил господин Аваков и сказал: «Тут такая ситуация… Тебе надо уехать». А почему? «Ты понимаешь, ты – герой, но там столько происходило в этой Днепропетровской области, что один господь Бог разберется. Поэтому тебе лучше уехать. Так хочет Президент».
Я ему сказал, что это невозможно. У меня на попечении больные родители, которых я не увез во время войны. Лежачих! (указывает в сторону прокуроров). Там, где вы топали сапогами. И у меня здесь четверо детей. Трое несовершеннолетних, одному из которых еще нет и года. Я здесь вырос. Я не бросил эту страну в тот момент, когда ей было тяжело. Это как с женщиной: когда ей угрожает опасность, именно тот человек, который искренне подставит плечо, является надеждой для нее. Мы подставили Родине плечо. Не за деньги. И это произошло в тот момент, когда многие сидели на диване и смотрели, что происходит по телевизору. И не жалели ни о чем, потому что делали это совершенно искренне, честно. Ни наживали на этом ни копейки, а только теряли. И это был наш осознанный выбор.
Тогда наши политические взгляды с Порошенко окончательно разошлись. И в июне была зарегистрирована партия «Украинское объединение патриотов – УКРОП». Я являюсь ее лидером и главой политсовета. Меня знают все фронтовики, со мной здороваются простые люди, потому что в администрацию были открыты двери. Мы вошли в 18 областей по всей стране. В 150 городах проголосовали за нашу партию, где мы прошли 5-процентный порог.
Еще до этого я выступал и говорил, что знаю, о том, что в прокуратуре есть группа некоего Божило. Можно я спрошу (показывает на прокурора), знает ли он, кто это? Нет, ну, ладно. Я уже слышал все эти фамилии, которые упомянуты в этих делах, – Величко, Рудык… Там, правда, не было Фонда обороны страны, потому что это абсурд. Я публично сказал, о том, что имею информацию о готовящихся против меня уголовных делах. Заверил, что никуда не уеду, потому что тут живут мои дети, тут похоронены мои бабушки и дедушки – религиозные евреи, которые живут тут вместе с украинцами тысячу лет! Тысячу лет вместе! Тут живут мои больные родители, которых я не могу никуда увезти. Потому что у моей мамы болезнь Паркинсона, она не ходит. И поэтому я сказал: «Не уеду. Будь что будет». И сегодня власть оставила этих людей на службе для того, чтобы, Ваша честь, иметь возможность держать на крючке таких как я, таких как Вы. Извините, но это правда. Продержать 120 часов без единого документа и цинично улыбаться. И все это в нашей стране – после Майдана, после тысяч погибших на Донбассе.
Вся эта речь была сказана к тому, что дело мое сфабриковано, есть полная подтасовка фактов. Задержали меня незаконно. Я ни разу не покидал Украину, и последние два года я вылетал из страны – можете проверить – три или четыре раза на короткий срок. Причем дети и родители оставались здесь. Недавно мне попалась в руки газета «Вести». Там было написано, что батальон «Шайтан-Абат» в количестве 500 человек провел спецоперацию и схватили известного преступника Корбана…
Ваша честь, я поддерживаю ходатайство своих адвокатов и прошу отпустить меня в связи с незаконным моим содержанием».
