Уникальное интервью Яроша российской журналистке

Дмитрий Ярош как политик нас не интересует. «Замполит» - это информационный ресурс о российских политиках и для российских политиков. Украинскими политиками мы не занимаемся. Да и политиком его можно назвать с трудом. Но ситуация, когда российские СМИ по закону не могут опубликовать интервью лидера террористической организации, привела к тому, что работа лучшего на сегодня российского репортера Марины Ахметовой не может быть опубликована.

 

- Вы часто говорите о внутренней оккупации. Что она такое?

- Это когда украинская нация, имея свое государство, все же не является хозяйкой на своей земле. Многие тут на нашей земле многое решают за нас.

- Многие – это кто?

- А те же самые олигархи. Но дело не в их национальной принадлежности. Этими олигархами могут быть и сами украинцы. Клановая олигархическая система не дает украинцам управлять государственными процессами, манипулирует ими. Вот и выходит, что у нас в стране существует определенный режим внутренней оккупации. Поэтому первым шагом в борьбе с ними должна стать ликвидация клановой модели управления государством.

- Ликвидация предполагает физическую расправу?

- Нет, конечно. Она касается экономических и политических шагов. Кто такой олигарх? Большой бизнесмен, который, кроме того, что оказывает влияние на политику страны, еще и создает свои политические партии, а через имеющиеся у него в собственности земли манипулирует своими избирателями. Вот это нужно сдвинуть с мертвой точки, и тогда украинцы заживут нормально. Я так думаю.

- Но вы не бюрократ. Вы сами это признаете. А как вы будете осуществлять эти политические и экономические изменения?

- Да, я не бюрократ, я – солдат. Но в том же «Правом Секторе» немало людей с экономическим и юридическим образованием. Есть у нас в стране и просто люди, занимающие определенные должности, например, мэры городов, которые могли бы проводить в жизнь эти изменения. «Правый Сектор» - это не просто политическая партия, он – один из инструментов достижения этих изменений. В нем немало людей, которые просто воюют за Украину, но не имеют амбиций войти во власть. Только им не все равно, что делается в их стране. Мы так же готовим молодежь…

- Вопросы я вам могу задавать любые?

- Так. Вы же – россиянка…

- Разве не олигархи вас финансируют?

- Очень многим хочется дискредитировать «Правый Сектор». А у меня, и я никогда этого не скрывал, сложились нормальные отношения с Корбаном и Филатовым, то есть с командой Коломойского. Но ни одной копейки я у них не взял на политическую деятельность, и никто не сможет подтвердить того, что я у них как будто что-то брал. Недавно Коломойский сам сделал заявление о том, что он никогда не финансировал «Правый Сектор». Я не брал у них на политику и не собираюсь. В этом отношении я хочу сохранить независимость. А на войну деньги – да, давайте, пожалуйста. На каски они давали, на транспорт давали, на броники для хлопцев давали. Но на это может давать кто угодно и сколько угодно. Хлопцы все-таки на передовой стоят. Но никогда «Правый Сектор» не финансировался олигархической группировкой.

 - А кто ваш внешний враг?

- Российская империя (усмехается). Тут не может быть никакой двузначности. Российская империя, которая хочет уничтожить наше государство. Присвоив Крым и Донбасс, ликвидировать Украину. А Путин это заявлял еще до войны – что нет такого государства, как Украина. Так что однозначно мы воюем с Российской Империей за свою свободу, за независимость, за территориальную целостность.

- С кем конкретно воюете?

- С теми же россиянами – наемниками. Мы их брали в плен…

- И что вы с ними в плену делали?

- Как правило, меняли их на наших пленных. Наших не из «Правого Сектора», в основном на обычных армейцев.

- А пленных из «Правого Сектора» вам не возвращали?

- Повертали… Один раз была такая ситуация… Может, помните? Летом прошлого года автобус с нашими бойцами вез на обмен ваших пленных российских граждан. Его расстреляли со своими же пленными.

- Кто?

- Ясно кто – ваши террористы, ДНР… Когда я был под Саур-Могилой.

- В каком месяце?

- То был серпень.

- Серпень – это август?

- Да, август (отвечает на русском. Дмитрий Ярош, рожденный в русско-язычной семье принципиально не говорит на русском, называя его «языком оккупантов»). Со стороны России велся огонь артиллерией, «Градами», ствольными орудиями, и это все фиксировалось, журналистами в том числе.

- А в селе Степановка, которое рядом с Саур-Могилой, вы в то время были?

- Так. Я там был.

- И я там была. Может быть, вы тогда сможете мне объяснить, откуда там взялись ямки…

- Какие ямки?

- В которых были закопаны женщины и дети.

- Я не бачил таких ямок.

- А я бачила.

- Откуда они? Да Господи! …Террористы расстреливают людей массово.

- Однако заборы и дома в Степановке были исписаны краской – «Хата занята. Правый Сектор». И местные жители говорили, что по ним стрелял «Правый Сектор».

- Мы никого не расстреливали. Нет ни одного такого признанного факта.

- А они мне рассказывали, что «Правый Сектор» выгонял их из подвалов, когда шел обстрел, чтобы занять их самим, люди бежали искать другое укрытие, и в них попадали снаряды.

- Брехня! Брехня абсолютная! Я там находился все восемь дней. Тем более, мы были там не одни, а вместе с 95-й бригадой и 30-й бригадой вооруженных сил Украины. Никем таких фактов не было зафиксировано. Более того, когда мы зашли в Степановку, мирного населения там уже очень мало оставалось потому, что до нас туда зашла 95-я бригада. И даже тех пленных, которых мы там взяли, мы не убили, а обменяли. Ни одного из них мы не отправили на тот свет. Так что это – абсолютная брехня. А хотите услышать про то, что я видел в Авдеевке? В прошлом году еще до Саур-могилы… Или после? У меня в голове трохи бои перепутались. И вот мы зашли в Авдеевку и бачимо людей мертвых, до оград наручниками прикованных. Это дело рук ДНР. Мы сразу журналистов позвали, и они все сняли. Поэтому меня и не удивляет то, что вы видели. Расстреливает массово ДНР, а потом списывает на украинскую армию.

- В таком случае, почему же местное население так боится не ДНР, а именно «Правого Сектора»?

- Население нас боялось. Но сейчас ситуация кардинально изменилась. В прошлом году российская пропаганда сделала все для того, чтобы максимально демонизировать «Правый Сектор». И мы знаем, почему – больше всего на свете Владимир Путин боится революции в своей стране, боится, что его власть закончится. А «Правый Сектор» и те российские граждане, которые входят в него – это дестабилизирующие силы для России. И я сам приложу максимум усилий для того, чтобы уничтожить Россию как империю.

- А вы в курсе, что она – большая?

- Ой, Господи… Советской Союз еще больше был, и мы его развалили. И Россию вашу развалим. Даст Бог…

- А вы – это кто?

- Бывшие республики, включая Прибалтику и Закавказье. Мы сделали это раз, потому и в другой раз нам удастся поставить Россию на колени.

- Я просто хотела бы сделать оговорку: я – гражданка Российской Федерации, и ни перед кем на коленях стоять не собираюсь.

- Будете стоять, никуда не денетесь! Столько крови, сколько вы выпили всем, столько горя, сколько вы принесли всем… Ваша империя – она просто обречена на поражение. Не будете на коленях стоять… Господи… бачил я ваших российских пленных. Ха-ха-ха. Х-ха-ха. Стояли на коленях – еще как!

- За время войны я видела немало пленных. Они, неважно с какой стороны – прежде всего люди, оказавшиеся в беде. Им можно сострадать, но не издеваться над ними.

- Я тоже так думаю… И никогда я не относился к пленным, как к скоту… Но нам, знаете, двух пленных террористы вернули – все ноги прострелены, все порезано, живого места на них не было. И это – массовое явление. Так что русскую добрую душу мы уже очень хорошо знаем. Таких тварей, как вы, еще поискать. У россиян на этой войне ничего святого нет.

- А у вас что святого, Дмитрий?

- В первую очередь для меня человечность свята и честь. Я всегда старался на войне сохранить именно эти ценности. А россияне себя очень хорошо показали под Иловайском (говорит с обидой). Ваши батальоны и тактические группы вторглись на нашу территорию, замкнули наши подразделения и, хотя мы с ними договорились о коридоре, они стали расстреливать наших хлопцев. Но Бог есть… Только я, когда говорю о россиянах, не имею в виду их этническую принадлежность. Я уже говорил – у нас хлопцы воюют из России. Я имею в виду империализм в россиянах. Я помню Лужники в 89-м году. Там собралось сто тысяч россиян на митинг. Вот это и был для меня настоящий русский народ. Вольные люди. А сейчас россияне – это в основном зомби, попавшие в плен к путинской пропаганде. Они верят всему, что им показывают. Им говорят – «Пиндосы американские!». И они – «Вперед!». «Кавказцы поганые!» - «Вперед!».

- Почему вы так говорите?

- А вы что, не смотрите ваше телевидение? Это же просто жах! Такое впечатление, что ненормальные люди собрались там только для того, чтобы перекручивать факты.

- А кроме российского телевидения вы еще что-нибудь смотрите? Например, украинские телеканалы?

- Они тоже не объективны. Но в отличие от российских, они не зомбируют.

- А вы знаете, что в России существует немало оппозиционных СМИ?

- Хотите знать, что я думаю о ваших оппозиционных СМИ? Это они на первом этапе бывают оппозиционными, а потом тем или иным способом их все равно вербует власть.

- Можете представить такую ситуацию: человеку приходится делать громкие высказывания, которые не совпадают с тем, что он думает и чувствует? Но он вынужден потому, что какая-то часть населения именно этого от него ждет.

- Но народ у нас неоднородный. Украинцы в основном – индивидуалисты, и у каждого – своя точка зрения.

- А я вас, Дмитрий, имела в виду. Может, вы сейчас расписываетесь в ненависти к россиянам только потому, что какая-то часть украинцев именно это хочет от вас услышать?

- Нет. Почему? Россия для нас – однозначный враг. Российский народ воюет против моей страны. Не мы к вам пришли, и не мы начали у вас войну. Не мы забрали у вас Кубань. Это вы пришли и забрали у нас Крым. Наш Крым. Он никогда не будет российским. Мы его стопроцентно вернем. Вы пришли и захватили Славянск. Эти факты вы не сможете опровергнуть. А то, что вы нагнали техники столько, что мы подбиваем-подбиваем ваши танки, а их все больше и больше? «Грады» идут и идут. Слава Богу, авиация ваша пока не летает.

- Если стержень вашей деятельности – борьба, что будете делать вы, когда наступит мир? Или враг – не внешний, так внутренний – всегда должен существовать, чтобы оправдывать вашу деятельность?

- Нет. Нужно делать все, чтобы врагов не было. А внутренний враг – это дестабилизирующий фактор.

- Тогда в чем будет смысл вашего существования?

- Мы провели революцию. Так?

- Так.

- Мы скинули режим Януковича. Но многие из прежнего режима остались на своих местах. Нам очень тяжело воевать на внешнем фронте, когда в тылу – коррупция. Когда у нас – бестолковые генералы и так далее. Вот это все и есть внутренний враг, которого следует подавить. Страна должны быть едина, стабильна, она должна нормально развиваться.

- И все же в чем будет смысл лично вашего существования?

- Господи… да нам бы сейчас внешнего врага победить, и я лично с удовольствием уйду на пенсию. Я с удовольствием вернусь к семье и буду писать книжку. Растить молодежь – это то, чем я двадцать лет занимался до революции.

- А прямо сейчас вы не можете уйти на пенсию?

- Идет война, и я занимаюсь войной.

- А многие не занимаются.

- Это их проблемы.

- Почему война стала вашей проблемой?

- Я – гражданин Украины. Мне не все равно, что будет с моей страной.

- А может быть такое: обстоятельства сложились так, что взяли человека в тесный круг, из которого он не может вырваться? И вот он принимает участие в том, в чем участвовать не хочет, и произносит слова, которые произносить не хочет?

- …Этот человек смог бы разорвать такой круг, если бы на самом деле хотел освободиться. Безвыходных ситуаций не бывает.

- Милиционеры – это ваш внутренний враг?

- Ну а как они могут быть врагами? Смотрите, у нас сейчас создается национальная полиция. И мы видим разницу между новыми патрульными в том же Киеве и милиционерами, которые были до того. И все же ни те, ни другие не могут быть нашими врагами. Они могут быть только инструментом в руках врага. На Майдане я подходил к милиционерам, говорил – «Хлопцы, вы защищаете какую-то сволочь, которая держит у себя золотые унитазы и страусов». А они даже не понимают, о чем идет речь. Они думают, что защищают страну. Думали…

- Если милиционеры не ваши враги, почему в них стреляли в Мукачево?

- Потому что милиционеры первыми начали стрелять в хлопцев. А у хлопцев, пришедших с войны, все делится, как правило, на белое и черное. К большому сожалению, это послевоенный синдром… По ним открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов, и те стали отвечать так, как они это обычно делали на фронте. Это – погано. Так не должно быть. Такое нельзя допускать. Но это уже случилось. Трагедия уже произошла. И из нее надо сделать выводы.

- Вы хотели бы, чтобы закончилась война?

- Да. И чем быстрее, тем лучше. Но только победой, а не поражением.

- А что такое победа?

- Тут все конкретно – возвращение наших территорий, включая Крым.

- С оговоркой, что этого не произойдет, давайте представим, что вы победили, и вы входите в город.

- Почему не произойдет? В прошлом году если бы ваши войска не вторглись, мы бы их уже додавили.

- Ну вот вы сами назвали причину, по которой этого не произойдет.

- Но дело в том, что боеготовность наших вооруженных сил растет с каждым днем. А у вас сильный пункт – это только оружие.

- Давайте не будем тягаться, кто сильнее. Просто скажите, что бы вы сделали, войдя, например, в Донецк в качестве победителей.

- Я думаю, что сразу начал бы действовать закон об амнистии для тех, кого вы называете ополченцами. Хотя для меня они – никакие не ополченцы, а террористы и российские наемники, предатели родины. Но амнистия – только для тех, у кого нет на руках крови. И разоружение полное. А для тех, кто проливал кровь – тюрьма и отсидка. Для нелояльных граждан, которые не собираются быть гражданами Украины – депортация. Пусть уезжают в Россию и живут там. А остальные люди будут обладать полноценными правами, присущими всем гражданам Украины. Пусть живут и работают.

- Становилось ли вам за этот год сильно страшно?

- Конечно. Я же – человек. В боях мне бывает страшно. Но страх надо контролировать.

- А не в боях?

- Я скажу только так… Я ко всем этим процессам был готов. Двадцать лет жизни до революции я отдал борьбе. Были в моей жизни и задержания, и аресты. Но страх за это время сильно притупился. А сейчас я просто знаю, что иду правильной дорогой. Я в этом убежден на сто процентов. И я устал чего-то боятся. Панического страха у меня не бывает вообще.

- Что вы сегодня видели во сне?

- Бомбежка снилось (произносит устало). Мне снилось, что я в Днепродзержинске, и российская авиация прилетела город бомбить. Крутая была бомбежка. Хотя я и бывал под «Градом», под минометом, под танками, но под авиацией я не был никогда. А тут такое приснилось… Ну, ничего, если такое будет происходить наяву, мы и с этим справимся нормально. Вот когда в Грузии была война, сколько мы посбивали российских самолетов… У нас есть ПВО, мы будем защищаться.

- Когда мы с вами виделись год назад, вы были сильней.

- Нет.

- Да.

- Не думаю.

- Вы были сильней.

- Ну, может, и так (вздыхает).

- Что дальше будет?

- Я не вижу пока признаков того, что мирный план будет реализован. Я с этого и начал разговор: для Путина важно уничтожение нашего государства. Мы видим продолжение терактов в Одессе, в Харькове ситуация качается. Но хотелось бы, конечно, чтобы война закончилась… Может, хоть санкции какие-нибудь на вас подействуют? Заставят вас выполнять все пункты минских договоренностей, включая перекрытие границы.

- То есть вы хотели бы, чтобы все пункты Минских соглашений соблюдались?

- Почему б нет? Если бы они с самого начала соблюдались, сколько жизней бы это сберегло… Ничего в этих соглашениях нет поганого, но я не верю в то, что так может быть – чтобы они соблюдались.

- Какие жизни бы это сберегло?

- В первую очередь, украинских граждан. Меня как-то жизнь российских наемников меньше интересует.

- А жителей Донецка?

- Они – тоже граждане Украины, если они лояльны Украине.

- А если не лояльны?

- Я уже говорил: тогда депортация. Нам же лучше будет. Но таких нелояльных людей в Донецке очень мало. До революции я там бывал – у меня там родня живет. Так что я довольно неплохо ориентируюсь в их настроениях. Там только процентов двадцать пророссийски настроенных элементов. А в общей массе людям там глубоко наплевать на весь этот сепаратизм. Лишь бы у них была работа и зарплата. И все.

- Если бы вы знали, что после Майдана начнется война, вы бы все равно принимали в нем участие?

- Если бы мы не вышли на Майдан, людей бы еще больше погибло. Янукович душил бы тех, кто выступает против власти. Люди бы гибли, гибли и гибли. Времена настали бы кровавые, если б он еще год продержался у власти. Он свел бы спецслужбы и вооруженные силы полностью к нулю. И Россия бы все равно пришла. Она еще при Януковиче начала делать свое дело. И делала его довольно планомерно.

- Вы так часто говорите о России и россиянах. Мне кажется, вы нас любите.

- Ну, какие-то капли русской крови и во мне есть. 

 

 

"Замполит"