"Джексон": я собрал 83 осколка в тело. От меня должно было остаться решето

Героев не отличишь на улице среди толпы. Но как только ты смотришь в глаза человеку, вышедшему из дверей военного госпиталя, понимаешь, как много за ними скрывается.

«Джексон». Ему 25. Он уже успел побывать на волоске от смерти, получив 83 осколочных ранения.

Парень - боец 20-го отдельного мотопехотного батальона, 93-й бригады. Призвали в конце апреля. Этот батальон отличается минимальным количеством потерь: за полгода пребывания в зоне АТО – трое погибших и 35 раненых.

Ребята из 20-го БТРО «Днепр» (как их раньше именовали) видели настоящий ад: попали под первые обстрелы ГРАДами в Доброполье и стояли на блокпостах в горячих точках.

«Джексон» с военным делом познакомился в армии, в которой отслужил 1, 5 года по специальности «водолаз-снайпер». До этого в его жизни был спорт: военно-спортивное многоборье, стрельба, бои на ножах, рукопашные бои.

По образованию боец – шахтер, кем и работал до войны. Некоторое время он учился в Донецком юридическом институте МВД, но по определенным жизненным обстоятельствам пришлось взять академический отпуск.

«Джексон» очень простой, искренний и улыбчивый. Он предпочитает красный чай, а когда говорит о войне, прищуриваясь, смотрит куда-то вдаль. Его молчание многословнее и пронзительнее даже самого откровенное признания. Он боец навсегда.

"Джексон", фото из соцсети

«Когда сидишь в окопе – это ежедневная точка невозврата»

Когда ты входишь в спорт, то ты либо с головой выходишь, либо ты выходишь без головы. Так же и на войне. Если вовремя себя выключить, то потом просто проще психологически. Были моменты, когда срывался. Было разное... Не каждый день ты можешь стрелять по людям.

Бывает, перегораешь так, что мозги кипят. Видишь, малолетка с автоматом бежит, и ты стреляешь рядом, чтобы его остановить, потому что не можешь в него выстрелить, а потом еще от руководства получаешь за то, что не смог этого сделать. Наши командиры видели Афган и знают, что не убив одного малыша, может погибнуть и рота, и взвод и полк.

Когда сидишь в окопе – это ежедневная точка невозврата. Думаешь лишь о том, чтобы это быстрее все закончилось. Было разное. Когда сепаратисты обстреливают с трех сторон, вылетаешь из окопа с пулеметом и кричишь «На-на-на! С*ка! На-на-на! (стрельба, - ред.)». Голову потому что сносит, и просто начинаешь лупить.

Без позитива там можно «повернуться головой». Спасают какие-то свои шуточки.

У войны нет правил, у нее есть одно название – война. Ни любви, ни тоски, ни жалости быть не должно. Проявишь в одно мгновение любовь, жалость к кому-то или тоску по дому, уйдешь в себя и все, ты – «двухсотый».

У меня есть человек, которого я уважаю, люблю, ценю и дорожу, это для меня и отец, и мать, и брат, и друг, и сват и все в одном лице – мой старшина Виталик. Он видел Афганистан, он знает, что такое война. Виталик поддерживал всячески и помогал. Большое ему спасибо.

«У меня есть дочь. Ей было три месяца, когда меня призвали»

Мне мать сказала, что для нее 2014 года не существовало. Он вычеркнут из жизни. Отец поседел очень. Я видел его слезы и переживания. Он сказал, что то, что мне пришлось увидеть за свои 25 лет, он только в книгах мог читать.

У меня есть дочь. Ей было три месяца, когда меня призвали. Сегодня я благодарен Богу, что я смог там стоять, потому что моя дочь и семья в целости и сохранности. Они не знают того, что там происходит, они не видят этого. Меня это радует.

Малышка подросла. Не удалось наблюдать, как она растет. Это моя копия. Я ее люблю больше жизни и готов ради нее идти воевать хоть сегодня. Меня физически ограничивают доктора, но это не останавливает. Так случилось, что сейчас меня судьба вывела оттуда, но я всячески стараюсь помогать здесь ребятам с документами, медикаментами и всем необходимым. Приходят большие посылки из Польши, собранные на деньги небезразличных граждан. Все отвозим на фронт.

Возвращение "Джексона" с реабилитации в Литве

«Я собрал 83 осколка в тело. От меня должно было остаться решето»

После ранения я был на волоске от смерти. Осколок остановился в 2 мм от центрального сосуда. Я жив благодаря Богу.

27 августа. Это был 122-мм снаряд. Первая мина упала от меня в пяти метрах, вторая в семи. Я собрал 83 осколка в тело. От меня должно было остаться решето. Первый осколок попал в голову.

А перед этим как раз приезжали волонтеры и привозили теплую одежду, поскольку по вечерам становилось прохладно. Я нашел себе классную кофту с Рой Джонсом (американский боксёр-профессионал, абсолютный чемпион мира в полутяжёлой весовой категории - ред.) и, когда я забежал в расположение, ребята меня начали колоть антишоковыми, мне было больше всего жалко ее. Крутая кофта была вся в крови и в дырках.

Перемотали мне голову. Чувствую, что начинаю «уходить». Парни кричали мне, чтобы я не терял сознание, не закрывал глаза. В этот момент я молился, прощаясь с жизнью.

После этих двух мин, которые «поймал» я, было закинуто еще 27 штук.

Потом меня привезли в местную больницу, куда съехались жители, волонтеры, врачи, хотя никто никому не говорил, не звонил. Они быстро нашли одежду, привезли еду и все необходимое. Так, что точно знаю, что не перевелись на Украине патриоты даже в таких тяжелых местах.

Недавно я получил президентскую награду - орден «За мужество» третьей степени. Но я ведь не сделал ничего такого, что сделали другие, которые погибли. Им нужно их давать, потому что про них забывают.

Во время боевых действий "Джексон" сдружился с лидером "Правого сектра" и народным депутатом Украины Дмитрием Ярошем, фото из соцсети

«В некоторых городах не хотят видеть ни украинскую армию, ни так называемую армию «ДНР»

Они (террористы, - ред.), когда пытаются подходить со стрелковым оружием, получают отпор такой, что бегут дальше, чем видят. Поэтому они стреляют в основном минами и издалека. К тому же, они стреляют не из чистого поля. Могут, например, выехать из-за угла дома, отстреляться, а когда наши «ответку» дают, боевиков там уже нет. И страдают от этого местные жители. В некоторых городах не хотят видеть ни украинскую армию, ни так называемую армию «ДНР». Люди обмануты.

Перед зачисткой Марьянки в самом населенном пункте был детский дом. Террористы сами начали обстреливать Марьянку, после чего запихнули детей в автобус, сами залезли и прикрывались ими, выезжая оттуда.

Детей распределяли по пансионатам. Мы были на полном обеспечении МО и волонтеров. Нам хватало всего. Часто собирали еду, одежду и всякие сладости и развозили по этим пансионатам.

«До войны я не могу сказать, что был патриотом»

До войны я не могу сказать, что был патриотом. За 18 лет спорта все, что мне дало государство – 2 тысячи гривен за серебро на чемпионате мира. Но на сегодняшний день я рад, что патриот и у меня была возможность стоять там (на передовой, - ред.). Хотя когда шел я не думал об этом. Было время, когда на майдан звали в роли «титушек». Отказался. Есть возможность зарабатывать деньги другим способом.

«И третий Майдан если будет, то он будет кровавым»

Я не вправе осуждать Президента, министра обороны. У них есть своя функция, у меня своя. Но я уважаю  Петра Алексеевича, Турчинова и Авакова. Все мы не без греха, но эти люди хотя бы пытаются что-то делать. При Януковиче, например, часто мы видели министра обороны, иностранных или внутренних дел? Их не было, потому что они практически всегда оставались в тени. И если у людей спросить фамилии тех, кто занимал эти должности несколько лет назад – никто не ответит.

Но, в тоже время, как бы Порошенко не обложился батальонами, народ больше духом и он может встать. И третий Майдан если будет, то он будет кровавым. 

Можно ли договариваться с террористами? О чем можно договариваться с людьми, которые убивают моих братьев? Пока там присутствует российская агрессия, все будет в подвешенном состоянии.

Если мы сейчас это не удержим, то навсегда останемся рабами, а украинскую нацию уничтожат совсем. Но, как сказал Ярмак в своей песни: «Пока в каждом из нас живет душа украинца..»

Мы будем стоять до последнего.